Анна Завгородняя - Проклятый [СИ]

— Оставь, — только махнула я рукой, — Это моя вина, — и быстрым шагом направилась к выходу. Грудь сдавила какая-то тяжесть, не давая мне сделать глубокий вздох. Сердце колотилось, грозя разорвать грудную клетку. Я метнулась к двери и, с силой толкнув ее, оказалась во дворе.

— Он догадался, — пронеслось у меня в голове, — Он отомстит мне! Что же делать? — от отчаяния хотелось заломить руки и плакать, надеясь, что слезы могут принести хоть какое-то облегчение. Я боялась своего будущего. Если раньше оно казалось мне радостным и безоблачным, то теперь я не видела просвета в той тьме, что окружала мои мысли, полные страха.

Я обратила свой взгляд на море, за горизонтом которого солнце тонуло в синих волнах, разбросав последнее золото на низко плывущие облака.

— Закат, — произнесла я. Значит, скоро вернется отец. Мне оставалось надеяться только на его помощь.

Я прислонилась спиной к деревянной стене и стала ждать, когда послышится перестук копыт отцовского жеребца, означавший его возвращение.

Отец явился через некоторое время после заката, когда небо было уже темным, но последний солнечный свет еще не растворился в поступи ночи. Все это время я стояла на крыльце, ожидая его возвращения, и слушала шум и смех, доносящиеся из дома. Едва толстоногий крепкий отцовский жеребец остановился у порога, как я тот час поспешила навстречу спешившемуся Гуннару. Бросив на меня любопытный взгляд, он внезапно прислушался к раздающимся в доме голосам.

— Кто-то приехал в гости? — спросил отец, взяв Гордеца, так он звал своего тягача, под уздцы, а затем, словно опомнившись, добавил, — А ты то чего стоишь тут одна?

Я положила руку на спину жеребца, погладила его шею.

— Олав вернулся, — ответила я.

В глазах Гуннара мелькнул отблеск радости.

— И Трор вместе с ним, — закончила я.

Отец замер.

— Что?

— Да, — подтвердила я.

Гуннар опустил голову, задумавшись. Я тем временем забрала из его рук поводья и отвела Гордеца в конюшню, где распрягла и насыпала свежего сена в кормушку, после чего вернулась к отцу.

— Все слуги в доме, — объяснила я свои действия Гуннару.

— Пойдем, — сказал он и направился к крыльцу. Я засеменила за ним.

— Отец, — я догнала его у самых дверей и положила свою руку ему на плечо, — Мне кажется, он знает о том, что Коннор посвятил тебя в свои планы, относительно него.

Гуннар обернулся.

— С чего ты решила? — спросил он.

— Я думаю, он каким-то образом догадался сам.

Послышался вздох и Гуннар, решительно распахнув дверь, переступил порог собственного дома.

— Это плохо, — расслышала я его голос, перед тем, как он вошел в большой зал. Я проскользнула вслед за ним и встала за спиной.

— Отец! — услышала я радостный вскрик Олава и, мгновение спустя брат уже обнимал Гуннара, а я отошла на шаг, чтобы не мешать.

— Долго же тебя не было, — проговорил Гуннар и отстранившись стал смотреть на сына, подмечая изменения, произошедшие в нем за то время, что тот провел в походе. Гуннар заметил, что Олав возмужал и кажется, даже словно стал выше ростом. Его широкие плечи были гордо расправлены, на загорелых руках перекатывались тугие узлы мышц.

— Ты стал настоящим воином, — сказал отец и улыбнулся, — Наверное, я был не прав, убеждая тебя в том, что набеги и ратное дело не для тебя.

— Я рад, что ты, наконец, признал это, — засмеялся Олав.

— Твой сын храбро сражался, — услышала я голос Трора. Воин встал из-за стола и приближался к нам, — Я благодарен тебе за такого сына, Гуннар. Ведь, если бы не он, возможно, мне не довелось бы сейчас стоять здесь перед тобой и твоей прекрасной дочерью, — взгляд Трора, колючий и цепкий перекинулся на меня, вызвав дрожь страха в моих подкосившихся коленях. Я судорожно сглотнула.

— Теперь Олав принадлежит к моей дружине, — Трор остановился напротив отца с вызовом глядя ему в лицо, — Теперь он мой человек…

— Я рад, — кивнул Гуннар, — Что Олав будет ходить под одним парусом со столь славным воином, как ты, Трор.

Тот медленно кивнул. Темные глаза сузились, превратившись в тонкие щели. Я видела, что он ни на йоту не верит словам моего отца, но сейчас Трор не собирался выяснять правду. Возможно, из-за Олава, с которым действительно стал дружен, а возможно, просто не хотел портить своим людям праздник.

— Я надеюсь, завтра мы переговорим по поводу свадьбы, — сказал отцу Трор, — А то я слышал какие-то нелепые слухи среди ваших слуг.

Гуннар нахмурился. А я внутренне сжалась от недоброго предчувствия беды, которую обещали злые глаза обманутого воина.

— Хорошо, — отец сделал вид, что все в порядке, хотя в глубине его глаз я заметила искру волнения, но он старательно делал вид, что контролирует ситуацию, — Завтра все обсудим, а пока, давайте отдыхать и веселится. И я очень надеюсь услышать ваши рассказы о походе и о тех битвах, что вскоре будут восхвалять певцы в своих песнях.

— Да, — Кивнул Трор и направился обратно к столу, — Особенно петь будут о подвигах нашего короля! — добавил он, то ли с сарказмом, то ли неудачно пошутив.

— Давай, займись рабами, — толкнул меня в бок Гуннар, — Ты ведь хозяйка, не стой столбом у дверей. Видишь, — он указал на ближайший к нам стол с воинами Трора, — У них закончилась выпивка, а рабыни, словно не замечают этого.

— Да, отец, — только и ответила я и поспешил распекать нерадивых слуг, мысленно благодаря богов за небольшую отсрочку, что дал нам Трор. А еще я знала, что завтра он не будет таким добрым и этого завтра я уже этим вечером ждала с ужасом.

В темной комнате горела одинокая свеча. Высокое пламя то разгоралось с силой, то, словно угасая, почти исчезало, и тогда помещение окутывала тьма, густая, непроглядная, будто там царила сама ночь. Напротив окна на длинной кровати лежал человек. У его изголовья, склонив голову, сидел мужчина. Иногда он поднимал глаза и смотрел на лежащего, затем вздыхал и снова ронял голову на руки, забываясь в коротком сне. Когда свеча полностью догорела и остался только крошечный огарок, мужчина встрепенулся и оглядевшись встал. Приблизившись к столу, он взял очередную свечу и зажег ее от огарка. В тот же миг двери медленно открылись и на пороге, освещенный со спины, появился высокий мужчина. Он замер, вглядываясь в темноту комнаты, а затем перешагнул через порог.

— Коннор? — позвал он.

Лежащий на кровати слабо пошевелился. Мужчина со свечой сделал шаг навстречу вошедшему.

— Помоги мне сесть, — позвал король своего лекаря. Тот поспешно укрепил свечу вместо сгоревшей и приблизился к Коннору, приподнял его, поправив подушки и усадил.